Актеры: Ирина Шевчук, Владимир Конкин, Константин Степанков, Борислав Брондуков, Лев Колесник, Виталий Розстальный, Анатолий Барчук, Лариса Халафова, Виктор Демерташ, Иван Миколайчук, Виктор Маляревич
Фильм, поставленный по мотивам ранних рассказов Бориса Лавренева, повествует о событиях 1916 года в России, о драматической любви подпоручика-фронтовика Извольского и рыбачки Марины.
КРИТИКА
Фильм располагает многим, чтобы быть интересным.
Начать с того, что он располагает актером, интерес к которому после первой его работы стал всеобщим и резким. Во Владимире Конкине, когда он играл Корчагина, слышался поразительный, властный звук, хотя еще и нельзя было судить, что тут от лирической индивидуальности юноши-артиста и что — от воли режиссера, которому был нужен в герое этот особый накал — накал на пределе. И вот режиссер Борис Ивченко дал Конкину главную мужскую роль в картине «Марина».
Фильм располагает сюжетом раннего рассказа Б.Лавренева. Литературоведы не числят «Марину» в удачах, но по справедливости замечают: что-что, но занимательным, интересным читателю Лавренев остается всегда. Так и в истории молодого офицера, с Флотом первой мировой войны попадающего на пустынные крымские берега, где его ждет встреча с горделивой красавицей рыбачкой. Всё сделано, что бы эту романтическую интересность не упустить и даже дополнить. Вот юный офицер бездумно отправляется на прогулку с рыбаками, и все время поддерживается напряжение: не хотят ли эти загорелые молчаливые владельцы какой-то морской тайны разделаться с незваным соглядатаем? У Лавренева этого, помнится, нет; есть разве что намек. Только в намеке дана у писателя и другая сцена: заахали офицерские дамы, увидев в своем кругу чужачку. В фильме при появлении Бориса с Мариной все покидают театр — и перед пустотой, для двух единственных, но достойных зрителей вдохновенно исполнено любовное адажио, и кланяется сумрачный дирижер (дирижер — без руки, с протезом...).
В фильме романтические краски наложены гуще, чем у писателя, но без лавреневской простодушной упоенности, отчего вся эта красочность кажется холодной и искусственной. У сценариста А.Сацкого и режиссера Б.Ивченко к романтизму, ими же усиливаемому, словно бы недоверие. Они подстраховываются. Так, им кажется мало одной «рифмы» образов воли и моря с образом революционной стихии. И после сцены в степи, где Марина — И.Шевчук осеняет своими распущенными волосами древнее скифское изваяние, после сцены, где дано видеть наготу красавицы, плывущей в лунной дорожке, нам не преминут указать: Марина не только воплощение вольных стихий, но и участница революционного движения; загадочные рыбаки, которым она передает приказы, не контрабандисты, а подпольщики. Странной кажется и избранная авторами безвольная свобода выразительных средств. Хочешь — и берешь набор романтических красок; хочешь — словно бы цитируешь киноречь двадцатых годов (корзинка с грибами, собранная кем-то из окопников,— и кровь на грибах, знак постоянной возможности военной смерти...); хочешь — вспоминаешь о тех напряженных поисках символической, замкнутой в себе «внесюжетной» образности, которыми отмечено искусство твоих товарищей по национальному кинематографу (кадр, где пять сестер милосердия или монахинь бело и плоско распластаны на земле, пока сзади безмолвно полыхает что-то...
Фильм по своей природе какой-то вяло уживчивый, впускающий на свою площадь что придется.
